Говоря о том, чему наших детей может научить пример Шломо Натива (да отмстит Вс-вышний за его кровь!), хотелось бы вернуться к теме, которую я когда-то уже поднимал в своих статьях: постоянно вспоминая об истории еврейского народа, истории трагедий и многовековой мудрости, мы часто совершенно забываем о воинско-рыцарском аспекте иудаизма, Израиля и еврейства в целом.

Еврейский народ – народ воин. Окружающие нас народы настолько прочно вбили в головы многих евреев образ еврея-торгаша, образ покорного и смиренного, безобидного еврея, что часто мы сами верим в этот миф, удобный исключительно юдофобам. Чем он им удобен? Единственное – возможностью безнаказанно нас бить. За что бить? Опять-таки, за второй миф о «коварном вечном жиде».

Давайте вспомним как погиб Шломо Натив? Вооружённый топором араб бросился на играющих возле школы детей. Шломо, по воспоминаниям тех, кто его знал, слабый и совершенно домашний ребёнок, с голыми руками бросился на защиту младшего. Мы, взрослые люди, прекрасно знаем, что «против лома нет приёма». Против топора в руках взрослого человека, для ребёнка так же приёма нет. Понимал ли Шломо, что ему остаётся жить считанные минуты? Я думаю, что понимал. Ему было ценнее и дороже в ту минуту сохранить жизнь семилетнему ребёнку. И он, не задумываясь, отдал свою жизнь за своего друга. Только за это его можно называть праведником.

Что нам это напоминает? Лично мне это напоминает Мордехая Анелевича и его бойцов в Варшавском Гетто, которые, прекрасно понимая, что их бой безнадежен, что ждать чуда просто неоткуда, вступили в схватку с превосходящим противником. Анелевич говорил, что если нам суждено умереть, то мы должны это сделать, не покорно склонив головы, а с честью. С еврейской честью. И бойцы Мордехая Анелевича погибли именно с честью, как рыцари. Многие. Но те, кто выжил, те строили Израиль. И именно как рыцарь погиб тринадцатилетний мальчик, показав пример всем остальным, даже взрослым своим соотечественникам и единокровным братьям. Таких хочется называть - Братья-Евреи!

Напоминает ли образ Шломо и образ восставших в гетто, ту карикатуру на еврея, которую усиленно вдалбливают нам в головы юдофобы, а также многие либеральные деятели «мирового еврейства», убеждающие нас с вами, наших детей и внуков, что мы должны быть обтекаемей, либеральней, мириться с обстоятельствами и «нести бремя еврея» улыбаясь, когда в нас плюют? При чём плевки следуют не только в спину, но и откровенно в лицо.

Если бы Шломо Натив наслушался этих «советов» от «авторитетных деятелей», то в тот день, несколько лет назад, погиб бы не он один, а трое детей. Благодаря тому, что он не следовал этим «рекомендациям», два его друга остались живы…

Что я могу сказать, рассматривая всё это, вышенаписанное, в ракурсе Израиля и еврейского народа в целом?

Еврейскому народу не хватает одного: осознания себя полноценным народом этого мира. За две тысячи лет галута, многие евреи так и не смогли понять, что изгнание не обязывает отдавать себя на растерзание толпе. И этот комплекс был занесён и в Эрец Исраэль. Изгнание означает смирение, но смирение – не есть покорность. Смирение – это осознанная жестокость к самому себе при исполнении воли Всевышнего. Всевышний возложил на еврейский народ не венец славы Б-гоизбранности, а бремя. И это бремя заключается в величайшей ответственности за каждого находящегося рядом с нами.

Говорящие о том, что мол «не суйтесь в дела других народов», «бросьте вы их, пусть сами разбираются, езжайте в Израиль и живите тут», попросту не открывали Торы. Или, если и открывали, искали в ней обоснования собственным предубеждённостям. Но Тора дана нашему народу не для обоснования предубеждённостей…

Один мудрый человек сказал, что наша молитва должна быть как меч, но порой меч и есть нашей молитвой. Очень важно осознавать минуты, когда нужно молиться, а когда с молитвой выхватывать мечи из своих ножен. А порой, лучше произнести слова молитвы уже после боя.

Мы никому не желаем зла. Не умеем. Просто не знаем, как это делается. И именно потому, что мы не желаем зла, мы должны быть всегда готовы защитить то добро, которое нас окружает в лице наших самых ближайших из людей. Даже ценой собственной жизни.